Сиссела Бок, «по отношению ко всей остальной лжи то же, что клептомания по отношению к воровству». В своей самой крайней форме лжец (или «псевдолог») «рассказывает запутанные истории о жизненных обстоятельствах, как настоящих, так и прошлых». 1 Их принуждение к этому не имеет очевидного обоснования, и поскольку ложь часто легко обнаруживается, даже вопиющая, неясно, является ли моральный упрек уместным ответом. Кажется, что, по крайней мере, с 1891 года, когда немецкий физиолог Антон Дельбрюк ввел термин «патологическая ложь», мы имеем дело скорее с психологическим отклонением. Но, сказав это, даже сейчас далеко не очевидно, каковы могут быть психологические движущие силы такого поведения. Данные телеграммы По словам психиатров, которые размышляли над громкими недавними случаями, такими как дела Джозефа Дж. Эллиса, Джеффри Арчера и Лоренса Ван дер Поста: «материальное вознаграждение или социальное преимущество, по-видимому, не являются основной мотивирующей силой»; скорее, «ложь является самоцелью». «Патологическая ложь — это фальсификация, совершенно несоразмерная какой-либо различимой цели, может быть обширной и очень сложной и проявляться в течение многих лет или даже всей жизни». 2
Можно предположить, что до определенного момента Энтони Троллоп согласился бы с этим. Лиззи Юстас, антигероиня его романа «Бриллианты Юстаса» (1872), обладает всеми признаками компульсивной лгуньи: она лжет свободно, возмутительно и, как ни странно, без всякой необходимости. Ее экстравагантная ложь приносит ей своего рода извращенную известность: «Она величайшая лгунья в Лондоне» (гл. 9). По мере того, как эта ложь начинает все больше и больше впутывать ее в полицию и в романтические осложнения, которые приносят ей удивительно мало удовольствия, принуждение становится все более странным. И все же Троллоп также настаивает на том, что мы признаем своего рода общий социальный сговор в нечестности Лиззи Юстас.